Почему мы бываем счастливы так мимолетно, а всю большую часть своей жизни мы гоняемся за тенью этого счастья, но так ее и не настигаем? Пожалуйста, остановитесь сейчас, опустите свое сознание из головы в сердце, побудьте там в тишине и постарайтесь почувствовать, счастливы ли вы сейчас на самом деле? А если нет, то что вам мешает быть счастливыми в полной мере? Чтобы, как сказал один маленький мальчик, самому быть счастьем?
Я помогу вам сейчас с ответом. И мы просто спокойно пройдем по дороге вашей жизни и, может быть, на одном из перекрестков увидим вашу детскую или юную мечту, которая была вам так дорога, потому что отражала сокровенное – задачу души, но которая так и не была выполнена в силу ли взрослого прагматизма родителей, в силу ли вашего благоприобретенного или навязанного извне благоразумия.
Просто сядьте в тишине своего сердца, погрузите сознание внутрь его и успокойтесь. Посмотрите: вниз ведет лестница – она ведет в самое сокровенное ваше место, место вашего детства. Где вы еще не были отделены от Себя, своего Реального Я, которое знало, зачем вы пришли в это воплощение и какую задачу должны исполнить. Задача Души обычно всегда проявляет себя в виде мечты.
Помните ли вы свою детскую мечту? Может быть, она была даже и не одна, и скорей всего не одна.
Я помню свои детские мечты, их было для начала три. Первая – я хотела играть на фортепиано. Вторая – хотела быть балериной. Третья – писать, стать писательницей, журналисткой. Выражать Высшее через слово. Ну, конечно, это я уже сейчас так про Высшее формулирую. А тогда – просто писать. Пожалуй, писать я действительно начала рано, и в школе моя учительница русской литературы носилась с моими сочинениями и читала их в других классах. Не могу сказать, что это сильно повлияло на мою самооценку, это как-то особенно не проявлялось, зато было чувство уверенности, что делаю то, что нужно. Пыталась и стихи писать в школе (о Есенине были первые), но они, конечно, были ужасны. Хотя моя учительница литературы Маргарита Григорьевна и их умудрилась послать своему какому-то известному в литературном мире деятелю. А он мне написал письмо, по смыслу оно сводилось приблизительно к следующему: «Шепну вам осторожно, печатать их не можно, читатель нынче строгий, а стих у вас убогий. Творить вы не бросайте, но классиков читайте». На самом деле, это я сейчас цитату у Ильи Шефнера позаимствовала: наверное, не один из нас в детстве и юношестве мог читать «Девушку у обрыва». Мне эта книга очень нравилась когда-то, в детстве я любила фантастику. Возможно, поэтому моя жизнь так изобилует ею, творя сюжеты, которым может позавидовать – или не поверить – повидавший немало на своем веку Голливуд.
Ну вот, о писательстве как одной из главных задач. Сразу после школы я собралась поступать на журналистику в КГУ им. Шевченко. Но мне сразу обрезали туда дорогу, сказав, что это исключено, если нет блата. Блата не было, и мы с мамой решили - на филфак. Экзамены я сдала хорошо: две пятерки и две четверки, хотя те четверки мне ставили с сожалением (там были на самом деле очень уверенные пятерки), но в комиссии лежал список: кого принимаем, кого нет. Я в это список не входила. Поэтому со своими прекрасными данными в тот раз не поступила. Это была первая большая несправедливость, которая меня так неожиданно стукнула (в школе мне пророчили самые блестящие перспективы) и показала, что путь мой будет выстлан не только розами, но и шипами от них.
Ну да ничего – в моей жизни на тот момент была любовь, которая компенсировала неудачу первого непоступления… зато я вышла замуж в 17 лет, запланировав поступление на следующий год. Но через год я уже готова была пожелать ребенка, и поступление было отложено на неопределенное время. В общем, избегая утомительных для чтения подробностей, забежав наперед, скажу, что поступила я только в 23 года, когда моей дочери было 5 лет и я могла быть уже более свободной в своих движениях. Но специальностью моей уже стала психология. И, тем не менее, жизнь упрямо вела меня путем исполнения мечты и привела на работу в редакцию журнала "Образотворче мистецтво" («Изобразительное искусство») на должность секретаря-машинистки. То есть моей задачей было работать с текстами, которые шли в набор. Конечно, я сразу вышла за рамки машинистки, потому что, печатая тексты, тут же их правила, редактировала, в общем, доводила до ума как стилист-огранщик. Поэтому работу мою ценили и перевели, когда представилась возможность, на должность корректора (а это предполагало и редактуру, и литературную правку). Замечу, что многим навыкам, необходимым для литературного писательства и редактирования, научилась именно в редакции «Образотворче мистецтво». А проработала я там немало – почти 14 лет. Редакция располагалась на территории Киево-Печерской лавры, в бывших монашеских кельях, в которых было хорошо только в жару летом, в остальные поры года – сыро и холодно, хотя стены там были метровой толщины, мы замеряли для интереса.Зато как приятно было выйти в погожий день любой поры года и побродить по территории под звон колоколов среди вековых каштанов и неспешного покоя...
И вот когда настал момент, что мне предложили должность завотделом – такую вожделенную еще пару лет назад… я решила, что должна уходить. В старом фильме Герасимова «У озера» прозвучала одна фраза, которая запомнилась: «Нельзя всю жизнь прожить у озера». Нельзя всю жизнь проработать в одной редакции. И я ушла в никуда – в свободное журналистское плавание. Правда, на удивление, все стало складываться очень удачно, как будто за руку меня вел кто-то мудрый и любящий. Я приходила в редакции ведущих газет и журналов (где-то десяток был в моем наборе, среди них популярные в то время «Вечерка» («Вечерний Киев»), «КоЗа» («Комсомольское Знамя»), «Прапор комунізму», «Вісті з України» (на украинском и на анлийском), журналы "Пам'ятки України", «Старожитності» ну и еще немало. К моему удивлению или восхищению, меня везде принимали очень радушно, охотно брали в работу мои тексты, быстро публиковали, постоянно были редакционные заказы. И при этом я порхала свободной птичкой, присаживаясь только на те ветки, на которые сама желала. И никто мне был не начальник. На моих визитках было написано «независимый журналист». Так оно, в общем, и было.
Нагружала я себя сильно. Тогда остро стоял вопрос помощи ребятам-чернобыльцам, которых паршивое государство Советский Союз использовало, а потом больных бросило без всякой помощи. Тогда я работала в интересах этих ребят и «Союза-Чернобыль», ездила к ребятам в Радиационный центр со страшным полным названием в Пущу-Водицу, где они проходили реабилитацию и были в глухой затяжной депрессии. И вот чтобы как-то сдвинуть подлую инерцию того, что происходило, тогда я написала большую статью-бомбу (на то время она выглядела именно так), и ее согласилась напечатать «КоЗа» и таки напечатала. Она называлась «Они пока живут» и описывала трагические чернобыльские истории пяти человек, которых бросили в жерло Чернобыля гасить пожар, фактически ценой жизней и здоровья таких ребят пожар и погасили. В итоге все ребята получили высочайшие дозы облучения, среди этих пяти была одна девушка. А подлость была в том, что в их карточках дигноза настоящего не было, на это был наложен строжайший запрет «сверху», то есть в карточках у них было написано вегето-сосудистая дистония и астенический синдром (видела это своими глазами, потому что брала у них интервью, когда ребята под капельницами лежали, а я в это время записывала на диктофон их истории и исходила слезами), так что вроде и помощи им от государства никакой не положено. Поэтому мы трясли депутатов, как грушу, и требовали, чтоб участвовали и чтоб решали вопрос в пользу ребят.
В общем, с этими ребятами мы поддерживаем отношения до сих пор. Они как-то даже слишком завысили оценку того, что я сделала, а один из них Игорь Турбаевский сказал потом: «Наташа, я никогда не забуду, как ты сидела рядом с нами, мы под капельницами, а ты писала и плакала». Никогда не знаешь, что для человека окажется важным.
Когда-то мне пришла такая простая в своей истинности мысль: «Если ты хочешь помочь человеку, но не знаешь, чем и как, — просто люби его».
И вот это «люби» определилось как одна из дальнейших и наиглавнейших задач Души. И видится по сей день главной: любить и спасать Любовью. Вот на протяжении жизни это и делаю. Спасаю Любовью, исцеляю Любовью. Не думается о том, что за это будет и каковы последствия, что это какая-то жертва, а даже если и так, то никогда ни об одной не было чувства сожаления – потому что именно за этим я пришла. И это определилось именно как моя задача – любить и спасать. А когда ты выполняешь задачу своей Души, с уверенностью в ее правильности, жизнь течет как-то очень гармонично и счастливо. Вот уже немало лет я могу говорить о себе так, как тот маленький мальчик, о котором прочитала сегодня: «Я сама — счастье». А еще – я сама Любовь. Эту фразу я когда-то, лет 15 назад, сказала своему другу: «Понимаешь, как я могу не любить, если я сама – любовь». И это так само собой сказалось, как самая естественная вещь в мире.
Но описывать здесь эти истории нет возможности — получился бы роман, а у меня и так две неоконченные книги... которые я все-таки собираюсь закончить.
Но вот эту задачу Души – проявлять своего внутреннего Бога через Слово — у меня реализовать всегда получалось в той мере, на которую на момент реализации я была способна.
Ну и насчет «быть балериной» — в прямом, классическом виде вроде и нет, а вот в самобытном, танцевать везде и всегда: дома, босиком на ковре, на берегу моря, да в общем везде, где жизнь застанет – вот это получалось всегда (а главное, жизнь всегда предоставляла для этого непременно огромную комнату как будто специально для танцевания; в одной из моих квартир была чудесная комната в 36 метров, с 4 окнами и балконом, где солнце было целый день, поскольку окна – на восток и на запад. И использовалась она очень даже по прямому назначению: в то время жизнь моя была почти богемная: художники, музыканты, пишущая братия, просто интересные нестандартные человеки... И любое собрание завершалось тем, что я танцевала до самозабвения: именно поэтому и было состояние счастья, поскольку во время танца исчезал окружающий мир, а был только свет несущий стремительный поток...
И это была ни с чем не сравнимая Ананда... Я танцевала на берегу Средиземного моря ранними утрами до восхода Солнца, и это наполняло таким счастьем... В общем, это началось лет в 10 и длиться, длиться по сей день... плавно перетекая в Вечность.
Слегка рукою разомкни пространство
и в музыку войди...
Соединившись с ней, плыви в потоке...
Потоком этим став, познаешь счастье,
а там рукой до Вечности подать...
Так что задачу Души с танцами тоже считаю реализованной. Не сложилось с обучением на фортепиано, но еще все впереди – ведь мы живем в потоке Жизни Вечной, где нет таких понятий, как «поздно» или «не успела». Да и еще: практически все мои подруги, большинство, по крайней мере, — играющие на ф-но музыкантши. Так что играющий фортепианный мир со мной не расстается...
Я рассказала о ранних задачах Души, но по мере взросления стали раскрываться одна за другой «взрослые», и очень серьезные задачи...
Поэтому... продолжение последует.
Источник: naturalworld.ru
